Тема №2: Колыбельные песенки
Автор: Sirin-chan
Пейринг: С.С./Сузаку, упоминаниями Лелуш
Жанр: джен, романс, бред
Рейтинг: PG
Предупреждение: некоторый ООС Шицу.
Дисклаймер: персонажи не мои. а жаль.
От автора: Автор вдохновлялся песней Fleur – Когда ты грустишь.
Когда ты грустишь - мне хочется петь, и так вот всегда.
Упреком ли, словом захочешь задеть - так я не горда.
Ты хмуришься вечно, а я так беспечна, не быть нам вдвоем.
Мы разные песни поём - ты о вечном, а я о земном.
Ты ночью сидишь при свете луны над книгой своей.
Страницы алы, а знаки черны, и ты всё черней.
Сползаются тени из дальних углов к твоей голове,
А я ухожу на запах костров по мягкой траве.
А ночь так свежа, и пахнет сирень, гудят провода.
Останешься ты стеречь свою тень, один, как всегда.
читать дальше- Опять не спится? – раздался за его спиной тихий голос. Сузаку вздрогнул от неожиданности так, что чуть не упал со стула. Шицу всегда подкрадывалась незаметно, неслышно, словно кошка, появляясь будто бы из ниоткуда. Это нервировало, особенно сейчас, в три часа ночи, когда каждый шорох гнал мурашки по всему телу.
- Мне не хочется, - как-то неубедительно ответил бывший Рыцарь, тут же не сумев скрыть широкого вымученного зевка, на что догадливая Ведьма снисходительно хмыкнула. Над Пендрагоном царила глубокая ночь, в то время как этот глупый Куруруги даже и не собирался отходить ко сну.
Он сидел за столом и рассматривал фотоальбом при свете тусклой настольной лампы. Фотоальбом, где последние два года его и Лелуша жизни были поделены на кадры и расфасованы по страницам. Фестиваль пиццы. Будни в Академии: случайные и компрометирующие фото. Вмиг пролетевшие дни императорства Принца, запечатленные в снимках, сделанных Ведьмой.
И отовсюду смотрели счастливые беспечные лица. Отовсюду – Лелуш, Лелуш, Лелуш. Стол весь был завален его школьными тетрадями, письмами, даже записками – всем, что мог собрать Сузаку, к чему только Лелуш когда-либо прикладывал свою руку.
Сузаку не ложился в постель, изводя себя воспоминаниями потому, что попросту боялся своих собственных снов. Боялся, что настигнут его в кровати его личные ночные демоны, едва он попытается сомкнуть глаза. Он уже несколько дней нормально не спал, просыпаясь в холодном поту посреди ночи от собственного крика. Хотя совершенно молча, не издав ни звука, умертвил Лелуша на глазах у стотысячной толпы.
- Я и вижу, - скептически отозвалась Ведьма, от которой ничто никогда не могло укрыться. Да и любой простой смертный легко бы заметил синяки под глазами Сузаку, его отсутствующий пустой взгляд, мелко трясущиеся руки. Если бы Сузаку давно уже не был мертв для всего мира. Если бы кто-то, кроме Шицу, мог видеть его лицо. – Тебе нужно поспать, - неожиданно добавила она.
- С чего бы такая забота ко мне?
Это был резонный вопрос, на который Ведьма впервые не нашла должного ответа. Только усмехнулась самой себе.
- Сама не знаю. Что творится в этой бессмертной душе? – и потянула его в постель самостоятельно, действуя с ласковым принуждением, чтобы сдвинуть с места такого чурбана как Сузаку. Ее длинные волосы настолько были густые и мягкие, что даже не щекотали, а приятно стекали по телу, словно шелк.
- Ничего не выйдет, - с упертой обреченностью сказал он, боясь даже закрыть глаза. Остаться в темноте, наедине со своими кошмарами, неотрывно его преследующими. С того дня…
- Ты не один, - прошептала Ведьма, словно читая его мысли, укладывая его голову себе на колени. Шицу провела прохладными пальцами по его лицу, разглаживая морщинки у глаз и рта, хмурую складку между бровями, пока Сузаку не выдохнул судорожно, что означало относительное успокоение. Он закрыл глаза. Он ей доверился. Шицу усмехнулась – он так походил сейчас на ребенка-сироту. Что ж, если у нее вообще существовал материнский инстинкт, это было похоже на него.
Она запела. На каком-то непонятном для Сузаку, но таком красивом языке.
Когда ты грустишь, мне хочется петь…
Судя по интонациям, это была колыбельная.
Сознание заботливо подкинуло Рыцарю какое-то давно забытое воспоминание. Отголосок памяти. Тень тени. Скорее, сон из далекого детства, чем нечто реальное. Мелодичный теплый голос заводил в голове песню без мелодии, без слов – только смутные эмоции. Качали на волнах чьи-то руки. Дразнило полузабытое их тепло. Мама…
Сузаку не помнил ее – она умерла, когда ему не исполнилось, по словам отца, еще и двух лет. Она наверняка пела ему перед сном…
И чей-нибудь голос, успокаивающий родной голос, стал необходимым сейчас, как глоток воздуха. Вкрадчивый, переливчатый, словно льющийся, голос Шицу.
- Пой мне, Шицу… - попросил Сузаку, прося ее не останавливаться, вжимаясь в ее тепло, пахнущее сиренью и подсолнухами. Запахами его желаний. Подсолнухи – это детство. Сирень – это Лелуш.
Ты хмуришься вечно, а я так беспечна, не быть нам вдвоем…
В песне она не могла скрыть своих чувств, и в голосе ее звучала какая-то щемящая невыразимая тоска.
Когда она окончила песню, Сузаку уже спал.
Один как всегда…
- Ты не один. Пока смерть не обрадует нас, я буду стеречь твой сон, - шепнула она одними губами, разглядывая его сонное, мерно дышащее спокойствием, лицо. - Сон – своего рода маленькая смерть. Ты умираешь и воскресаешь каждое утро. Ты засыпаешь, и все проблемы отступают на время. Как хотелось бы уснуть навечно, - мечтательно продолжила она, разговаривая уже сама с собой.
Как бы хотелось отыскать колыбельную, которая смогла бы навсегда излечить от такой хронической болезни, как жизнь.
@темы:
марафон 2,
C.C.,
Suzaku Kururugi
-
-
24.05.2009 в 00:31-
-
24.05.2009 в 00:37-
-
24.05.2009 в 01:17-
-
24.05.2009 в 13:06очень трогательное. и как хорошо ложатся слова... ээх, тексты у флер действительно интересные.
-
-
24.05.2009 в 13:19да, по ним очень легко писать) и под музыку образы всякие приходят...