Автор: Альнаира
Бета: Tadanori
Жанр: общий
Рейтинг: G
Пейринг: Шнайзель/Кловис + Гилфорд/Корнелия
Дисклеймер: Танигучи и Санрайз - наше все
A/N: Кастор и Поллукс - персонажи видеоигры по CG, насколько я помню
читать дальшеДень рождения Одиссея праздновали в узком семейном кругу: человек тридцать, не больше. Первый принц обожал детей, и общество младших братьев и сестер несказанно его радовало. Только Юффи не смогла приехать – ей надо было присутствовать на благотворительном балу, который устраивала её школа. На приманку в виде принцессы Британской клюнули бы богатейшие люди империи, и белые тигры – или кто они там? – утонули бы в деньгах.
Корнелия приехала посреди ночи, злая как все черти ада. Вручила подарок и отправилась отсыпаться. Сопровождавшему её Гилфорду тактично выделили комнату поближе к ненаглядной принцессе. Даже сонный Одиссей понимающе улыбнулся, а Гвиневра потом все поджимала губы: ей так с рыцарями никогда не везло.
~
Шнайзель проснулся рано, еще шести не было. Он долго лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к звукам в соседней комнате – спальне Кловиса. Третьему принцу с недавних пор начали сниться кошмары, после которых он был сам не свой. Рассказывать о них Кловис отказывался, только однажды весь день просидел у себя в мастерской, а ночью сжег рисунки в камине.
Ровно в восемь пришел камердинер – маленькая дань традициям, – а к девяти все, кроме Корнелии, спустились на завтрак. Кловис выглядел изможденным, но улыбался и шутил так искренне, что встревоженный Одиссей успокоился. Шнайзеля занял разговором один из близнецов, Поллукс. Второй принц слушал вполуха, внимательно наблюдая за Кловисом. Поллукс, кажется, обиделся, что на него обращают так мало внимания, но стоило Шнайзелю сказать пару слов и грустно улыбнуться, как тот растаял и забыл все свои горести.
Два сапога пара – лгут, словно дышат.
После завтрака Кловис снова направился в мастерскую. Самое безопасное место во всем поместье – все знают, что мешать третьему принцу чревато последствиями. Следовательно, никаких лишних глаз и ушей поблизости не окажется, тем более, Одиссей с Гвиневрой увели младших на пляж. А Корнелия… Она тоже будет занята.
~
Первое, что увидел Шнайзель – это огненно-красное, чудовищно красивое небо. Словно от заката отрезали кусок и прикрепили на холст. По стенам мастерской были развешаны карандашные наброски. Кажется, чьи-то портреты – тонкие фигуры танцующих, пышные юбки дам и тщательно прорисованный наборный паркет.
— Школьный вальс, - не оборачиваясь, пояснил Кловис. Он стоял возле накрытого старой шалью мольберта и нервно вертел в руках кисть.
— Ваша с Ллойдом Академия, правильно? – Шнайзель улыбнулся. – Не думал, что у тебя с ней связаны приятные воспоминания.
— Так и есть.
Кловис положил кисть, стремительно развернулся, словно собирался разразиться речью, но вдруг ссутулился и закрыл глаза. Вид у него при этом был обреченный, словно вместо вечернего праздника его ожидает четвертование.
— Что происходит, Кловис? – на мгновение Шнайзелю стало страшно. Никогда еще брат не выглядел таким жалким – маска беспечного красавчика исчезла в небытие. – Это связано с твоими кошмарами?
— Если бы не сегодняшний, их можно было легко пережить, - с показной небрежностью сообщил третий принц. – Но, знаешь ли, у всех свои слабости, и я, конечно, не исключение. Когда подсознание вытаскивает наружу все твои страхи, хочется просто забиться в угол и молить о забвении.
— Что же тебе снилось?
Кловис резко открыл глаза и улыбнулся. Широко, безумно.
— Школьный вальс, - медленно ответил он, - школьный вальс…
— Кловис!
Шнайзель в два шага оказался рядом с ним и обнял так как в детстве – крепко-крепко. «Никогда не отпущу», - так они это называли. Судорожно вздохнув, Кловис доверчиво уткнулся ему в плечо и забормотал:
— Я так не хочу тебя терять, Шнайзель. Ты для меня – все.
— Обещаю, со мной ничего не случится, - тот бережно стянул ленту с его волос и начал перебирать светлые пряди. – И с тобой тоже. Слово принца.
— Поклянись.
— Клянусь Пендрагоном. Пусть, если я солгу, столица превратится в пыль. Так?
— Так.
Шнайзель знал, что исполнит свое обещание. В конце концов, он был человеком слова, и из него вышел замечательный старший брат.