Тема №2: колыбельные песенки
Персонажи: Шнайзель, Ллойд
Жанр:
Рейтинг: G
Размер: 385 слов
Дисклеймер: трава моя
Предупреждение:
Размещение: пулю в лоб за самодеятельность
читать дальшеНенавязчиво играет какой-то скучный шансон, от которого очень в сон клонит, за темно-синими шторами не видно звезд, и мягко светит торшер за абажуром – цвета ночного неба, в тон шторам.
Время банально вязкое, как мед, только оно совсем несладкое, даже немного кислое и как будто испортившееся. Испортившийся мед ассоциируется у Ллойда с засахарившимся, а это совсем как-то не кисло выходит и даже совсем наоборот. Кстати, на прикроватной тумбочке стынет чай с лимоном, хорошо так стынет, уже полтора часа как. В нем еще лежит пакетик чая (привычка из лабораторий еще, ему некогда, он работает, а такой чай – раз-два и заварился) и… выходит, что время – это перезаварившийся эрл грей с лимоном.
Ллойду совсем не до чая, времени или меда, он читает книгу, какой-то глупый постапокалиптический роман, тридцать тысяч лет вперед, кражи и бездарная наука. Неужели авторы прошлого не верили, что прогресс шагнет так далеко? Ллойд злится, начинает что-то вычислять, бросает книгу, вытаскивает ежедневник Шнайзеля из ящика и начинает делать какие-то свои расчеты, шипит и ругается на авторов, которые не удосужились провести такие банальные расчеты!.. В итоге у него есть идея нового юнита, еще парочка для военных самолетов, ну и так, по мелочи… пара-тройка набросков с только ему понятными комментариями.
Хотя нет.
Все-таки в итоге – куча разбросанных повсюду листов, разодранный ежедневник (что поделать, его высочество не любит записывать свои важные дела в компьютер, отдавая предпочтение дорогой безделушке в темно-синей замше) и руки в чернилах. Ах, да, еще испортившееся настроение, последняя сигарета в пачке и холодный ночной воздух на балконе. Хорошо жить в таких покоях с видом на сад, - думает Ллойд, меланхолично разглядывая журчащий фонтан и порхающих вокруг него светлячков.
Ему холодно, на нем тонкие пижамные штаны – обычный белый хлопок, серый шнурок и тощее белокожее тело. Ах, да, еще насмешка, отпечатавшаяся в глазах, да встрепанные волосы – Шнайзель всегда удивляется, как это такие мягкие кудри, как у Ллойда могут быть так перепутаны.
Шансон все еще что-то ненавязчиво поет – кажется, о любви. Ллойд плохо знает французский, если честно. Зачем, он же британец, весь мир знает их язык.
Когда Ллойд возвращается в комнату, на телефон гордо сообщает ему, что Шнайзель сегодня не придет. Мужчина стирает вредное сообщение, залпом выпивает противно-горький чай и засыпает.
Ему снятся Цейлон, медовые соты и колыбельные песни на французском. Те самые, что подсознание слышало весь долгий вечер, пока он ждал своего ненаглядного принца… в белом, как и всегда.